Глухонемота. Тепло надежды стр. 58

Как-то на работе я взглянула на часы и сказала себе: «Сейчас придёт эта маленькая глухонемая девочка». Она приходила несколько месяцев тому назад. Я стала думать, о каких ошибках, нуждающихся в исправлении, повести разговор сегодня. Я стала смотреть и увидела в девочке агрессивность. Значит, об этом и поговорю.
Девочка зашла в кабинет вместе с родителями. Все сидели и ждали, что я скажу. Я решила не начинать с агрессивности. Это сразу же отпугнуло бы родителей — таких славных, таких спокойных. Снова смотрю девочке в душу — все та же агрессивность!
И тогда я подумала — дай-ка посмотрю на их взаимоотношения. Вижу, девочка — словно пастух-самодур с двумя глупыми овцами. У тех шеи туго стянуты веревкой, чтобы были послушными. Пастух делает с овцами всё, что взбредёт в голову. Понятно. Ребёнок вертит родителями как хочет. Родители испытывают чувство вины, оттого что зачали больного ребёнка, и потому позволяют ему всё. Они не понимают, что своим добром творят зло.
Спрашиваю: «Как вы между собой ладите?» Родители с жаром, в один голос отвечают: «Хорошо. У нас всё очень хорошо!» Что-то не сходится. Либо ошиблась я, либо ошибаются они. С чего начать разговор?
Сама девочка меня и выручила. Через минуту в кабинете вовсю буянил маленький бесёнок, который сел бы и мне на шею, если бы я позволила. В таких случаях обычно я говорю отцу, чтобы он вышел погулять с ребёнком, поскольку мой разговор записывается на магнитофон и ленту можно послушать дома. А нынче я наблюдала за этой троицей и думала: «Чему это меня учит?» Внезапно я поняла, что такое глухонемота. Это непослушание. Девочка не хочет быть агрессивно непослушной, поскольку родители у неё — тихие люди. Её агрессивность сдержанна, но она не слушается. Стала смотреть родителей. В детстве они оба были очень послушными и хорошими. Они не причиняли безпокойства родителям. В школе были послушными и милыми. Дисциплину не нарушали. На работе были послушными и старательными. Не причиняли хлопот своей инициативностью. Они ненормально послушные. Так их учили, и такими они стали в своём страхе.
Послушность каждого из них суммировалась в ребёнке в виде отсутствия слуха, отсутствия послушания. Если бы один из родителей запротестовал против своей роли паиньки и захотел бы стать самим собой, то у их ребёнка не было бы подобного недуга. Непослушный озорник открыто выражает свой протест против навязываемого ему послушания, и у него время от времени могут пылать уши от нравоучений или трёпки, но и только. А послушный ребёнок, от которого ждут ангельского послушания, рождается глухонемым. Это его самозащита. Всё, что ему говорят на языке жестов, он послушно исполняет, поскольку на языке жестов не раскомандуешься, и он может с чистой совестью сказать о себе, что он послушный, чего от него и ждут. Чтобы не стать непослушным озорником, он является на свет лишённым слуха. Глухонемота есть бегство от собственной совести.
Положительной стороной родительского послушания явилось то, что они добросовестно исправили ошибки предыдущего урока, и через несколько месяцев девочка стала слышать настолько, что у неё появился словарный запас и дикция, которую можно было даже понять. Этот пример показывает, что чрезмерное добро не есть благо. Не было бы страхов, дети не оказались бы столь покорно послушными, а люди пожилые, в том числе и учителя, не считали бы отупевших от страхов детей примерными.
Дети вырастают прямой противоположностью своих родителей. В данном случае поменялись ролями послушание и отсутствие послушания, или отсутствие слуха. Но поскольку родители оказались в экстремальной ситуации, то они решили вообще не применять к ребёнку принуждения, спутав свободу с невоспитанностью. К счастью, они осознали свою ошибку.